Результаты поиска: найдено 3 элементов.
Сейчас на сайте 21 гость и нет пользователей
Индивидуализм, эгоизм западного человека обернут в привлекательную обертку с наименованием «Свобода», о которой так пекутся на Западе. Но идея свободы вне конкретного исторического и социального контекста бессмысленна.
О свободе и справедливости. В одной французской притче рассказывается о суде над человеком, который, размахивая руками, нечаянно разбил нос другому человеку. Обвиняемый оправдывался тем, что его никто не может лишить свободы размахивать своими собственными руками. Судебное решение по этому поводу гласило: обвиняемый виновен, так как свобода размахивать руками одного человека кончается там, где начинается нос другого человека.
Следственно, человек не может обладать абсолютной свободой, его свобода заканчивается там, где начинается свобода других. Часто можно услышать: «Свободу нельзя путать с вседозволенностью». Где же граница превращения свободы во вседозволенность? Этой границей является справедливость. Конечно, свободное махание руками сочетается с идеей свободы, но несправедливо махать руками и попадать по носу другого человека. Таким образом, свобода должна находиться в рамках справедливости (рис. 7).
Если свобода должна оставаться в рамках справедливости, то при оценке социальной системы мы должны пользоваться критерием справедливости, а не свободы. Чем справедливее общество, тем лучше для его граждан. Величина свободы не может служить показателем счастья в обществе.
Иллюзорность и ошибочность абсолютной свободы заключается в том, что доведенная до своего логического конца, она ведет к автономной жизни человека (как на необитаемом острове), что есть аналог большого человеческого горя. В то же время справедливость не имеет границ, чем больше справедливости, тем лучше. Это показывает, что справедливость – это правильный путь, а свобода – путь иллюзорный, ошибочный и, в конечном счете, тупиковый.
Неужели идея свободы должна быть полностью отброшена? Нет, свобода есть составная часть справедливости. Несправедливо, когда часть общества находится в угнетении, только потому, что у нее нет достаточных материальных средств. Но когда мы говорим о стремлении к свободе этой части общества, мы говорим об установлении в обществе справедливости.
Когда стремление к свободе сочетается со стремлением к справедливости, тогда такое стремление оправдано, но, когда свобода вступает в противоречие со справедливостью, тогда мы можем говорить об ошибочности данных стремлений, об ошибочности такой свободы.
О свободе и справедливости. Таким образом, свобода как критерий благополучия общества и человека не имеет самостоятельного значения, когда в нашем арсенале есть такое понятие как справедливость.
Почему мы так часто слышим о борьбе за свободу и гораздо реже о борьбе за справедливость? Ведь, как мы выяснили, справедливость - более правильное понятие, отражающее степень благополучия общества.
Либерализм использует понятие «свобода» в смысле: «все свободны», т.е. «освободите помещение», «свободен», т.е. «отстань от меня». Апологеты либеральной доктрины выступают против социальной политики государства, против помощи малоимущим, за сокращение всех социальных программ. Все должны быть свободны, «живите, как хотите», вот какова свобода либерализма.
Справедливость является важнейшей ценностью и критерием благополучия жизни общества и личности. Свобода такой ценностью не является и по сути есть лишь рекламная форма западного индивидуализма и эгоизма.
В исторической науке существует два подхода при анализе исторического процесса: антиисторизм и историзм.
Антиисторический подход (Хайек, Мизес, Арон) к истории наиболее полно был изложен и обоснован британским социологом Карлом Поппером. Одна из его работ так и называется «Нищета историцизма». Поппер утверждает, что:
«Идея о том, что общество подобно физическому телу, может двигаться как целое, по определенному пути и в определенном направлении, — есть просто холическое недоразумение. Надежда на то, что можно найти «законы движения общества», подобные Ньютоновым законам движения физических тел, зиждется именно на этих недоразумениях. Поскольку не существует движения общества, в любом смысле подобного или аналогичного движению физических тел, не существует и законов его движения»[1].
Историзм напротив, предполагает рассмотрение развитие общества как закономерный процесс. Истоки историзма в учениях Гераклита, Платона, Аристотеля; применительно к обществу его разрабатывали Вико, Вольтер, Гегель, Маркс, Шпенглер, Тойнби. Согласно историзму развитие общество объективный процесс, то наука может предсказать его будущее.
Какой же подход верен? Конечно, радикальный антиисторизм неверен. Предполагать, что развитие общества вообще лишено какой-либо логики наивно. Для того чтобы понять это, можно попытаться спрогнозировать развитие общества на следующий день. В своей основе в большинстве случаев этот прогноз будет верен. Ясно, что завтра США не нападут на Россию, а Китай не станет самой богатой страной. А вот прогноз развитие общества на 100 лет вперед уже не представляется таким однозначным. Значит, весь вопрос не в отсутствии закономерностей, а в сложности и многовариантности будущего, что нередко обуславливает ошибочность прогнозов.
Однако и историзм, подгоняющий развитие общества под строго определенную закономерность, на тысячелетия вперед слишком самонадеян. Переходя к развитию человечества можно сказать, что этапы, которое оно прошло с первого по четвертый, абсолютно закономерны. Трудно представить человечество, не прошедшее этих этапов в своем развитии, точно также как трудно предположить человека, лишенного тела, не умеющего говорить, живущего всю жизнь вне общества, не имеющего абсолютно никакой нравственности.
Однако дальнейшее развитие человечества не представляется таким однозначным. Люди все разные - одни больше всего ценят деньги, другие их презирают, одни становятся бизнесменами, другие миссионерами, одни делают спортивную карьеру, другие пишут книги. В подростковом возрасте человек начинает стоить план своей жизни, который у разных людей может существенно различаться.
[1] Поппер К. Нищета историцизма. - М., 1996. - с.131-132.
Понятие «материальность», как правило, употребляется не самостоятельно, а как составная часть словосочетаний: «материальные потребности», «материальные интересы» и т.д[1].
Материальность есть продолжение биологической материальной природы человека. Что же составляет суть мотивационной природы животного? У животных при всем многообразии инстинктов существуют два основных:
Для реализации инстинкта самосохранения в каждое животное заложен регулирующий механизм, основанный на эмоции удовольствия. Животное, удовлетворяющее свою потребность, получает удовольствие — приятную эмоцию, к которой оно стремится. Стремление к удовольствию является важнейшим регулятором всей жизнедеятельности животного.
«Эмоции удовольствия и неудовольствия филогенетически являются наиболее древними, они направляют поведение человека и животных на сближение с источником удовольствия или на избегание источника неудовольствия. У животных и человека в головном мозге имеются центры удовольствия и неудовольствия, возбуждение которых и дает соответствующие переживания»[2].
Второе по значимости желание — стремление к получению определенного статуса. Во многом это желание обусловлено вторым основным инстинктом — инстинктом размножения. У стадных животных возможность продолжить свой род чаще всего связана с местом данного животного в зоосоциальной иерархии. Чем выше это место, тем больше возможность оставить потомство. Высокий зоосоциальный статус предоставляет их обладателю и другие важные привилегии, например, приоритетный доступ к пище. Можно сказать, что стремление к получению определенного статуса, есть коллективная форма стремления к наслаждению.
Итак, существует два устремления, являющиеся приводным ремнем основных инстинктов: стремление к удовольствию и стремление к приобретению социального статуса. Применительно к человеку первое стремление именуется гедонизмом, а второе — карьеризмом. Поэтому существуют две стволовые ценностные ориентации материальности — гедонизм и карьеризм.
Гедонизм — ценностная ориентация, в основе которой лежит направленность на получение максимального психофизиологического наслаждения. В предельном случае гедонизм приобретает форму антисоциального поведения (наркомания, пьянство и т.д.).
Карьеризм — ценностная ориентация, в основе которой лежит направленность на занятие определенного положения по отношению к другим членам общества в целях получения личных выгод от взаимодействия, привилегий или независимости. В предельном случае карьеризм превращается в погоню за личным успехом в служебной, научной или другой деятельности, вызванную корыстными целями в ущерб общественным и профессиональным интересам. Можно сказать, что карьеризм – это коллективная форма гедонизма.
Таким образом, материальность — ценностная ориентация, в основе которой лежит направленность, во-первых, на получение психофизиологического наслаждения, во-вторых, занятие определенного положения по отношению к другим членам общества в целях получения личных выгод от взаимодействия, привилегий или независимости
Более кратко: материальность — ценностная ориентация, в основе которой лежит направленность на получение психофизиологического наслаждения (гедонизм) и приобретение социального статуса (карьеризм).
Упрощенно говоря, материальность в современных условиях – это деньги + статус. Это простая теоретическая формула широко используется в практики мотивации трудовой деятельности. Как мотивировать человека лучше работать? В экономической психологии считается, что основными мотиваторами трудовой деятельности является рост уровня зарплаты и повышение властного статуса.
[1] Материальность и духовность была предметом подробного анализа в предыдущем труде (См. подробнее. Вальцев С.В. Закат человечества. – М.: Книжный мир, 2008).
[2] Психология. Учебник для экономических вузов // под общ. ред. Дружинина В. Н. - СПб., 2002. - с. 128–129.