Sidebar




В корне нельзя согласиться с теми, кто вслед за Бердяевым повторяет, что русские «полярный народ», что в нем уживаются прямо противоположные качества такие как, например, анархизм и любовь к государству. Такие идеи всегда, в конечном счете, ведут к негативной оценке всего комплекса социально-психологический особенностей психологического склада нации, к идеям о «гемофрадитном комплексе», «ушибленностью ширью» и т. д. Раздвоение личности бывает только у шизофреников[1].

Противоречивость. Обычно идеи об абвивалентности российского национального психического склада рождаются из идей, о «противоречивом» расположении между Европой и Азией, между христианством и исламом, особенностями российского климата, в котором холодная зима сменяется теплым летом.

Все эти обоснования в высшей степени надуманы. Во-первых, любой народ живет между различными культурами и народами, русские здесь не исключение, о наивности «азиопной» концепции мы писали выше. Приход весны на смену зимы - не уникально российское явление. И если бы климат действительно таким образом однозначно формировал характер народа, то чукчи и другие народы севера обладали во многом таким же менталитетом, как и русские. Практически все народы живут на стыке разных религиозных концессий, более того, множество народов не только расположены между двумя религиями, но и сами расколоты на разные религиозные течения, примером могут послужить немцы, французы, американцы, англичане и т.д.

Но откуда же взялась столь популярная идея о раздвоенности русского национального характера? Во-первых, мнение исследователей о раздвоенности психологии своего народа характерно не только для России, так, исследуя ценности американского общества, Д. Ф. Кубер и Р. А. Хапер в книге «Проблемы американского общества: конфликт ценностей»[2], так же пишут о противоречивости и несовместимости ценностей американского национального психического склада. Подобные идеи, чаще всего, есть не показатель раздвоенности психологии народа, а идейной раздвоенности исследователя, неспособности его понять дух народа. Противоречив не аксиотип, а концептуальные схемы исследователя. А противоречивость в этом случае, как известно, есть синоним их неверности.

Вспомним судьбу самого Бердяева. Наполовину француз (мать), наполовину русский (отец), первоначально марксист, затем ярый критик марксизма, сначала был антимонархистом, потом монархистом. Вся жизнь Бердяева - это сплошные метания, поэтому, когда он писал о метаниях русского народа, он неосознанно экстраполировал свою судьбу на судьбу всего народа.

Не раз многими исследователями справедливо подчеркивалось, что в русской психологии уживаются анархизм и любовь к государству. Но свидетельствует ли это о противоречивости русского психического склада? На первый и поверхностный взгляд – да. Но в действительности нельзя говорить о любви или ненависти к такому широкому понятию как государство. Русский народ не любит, чиновников, законы, бояр (окружение государя), но любит: государя, территорию (ни пяди земли), государство как заступника и помощника, как реализатора некой идеи.

Нельзя также судить о национально-психологических особенностях всего народа по национально-психологическим особенностям отдельных, даже наиболее ярких его представителей. Необходимо крайне осторожно судить о взглядах народа в целом, основываясь лишь на мировоззрениях выдающихся писателей, полководцев и т. д. Поведение, взгляды, произведения великих людей часто могут не отражать особенности психологического склада всего народа. По сути, они и становятся великими людьми потому, что обладают очень специфическим набором качеств, который присущ далеко не каждому представителю народа.

В основе заблуждений Бердяева лежала также абсолютизация конкретного исторического момента, непонимание того, что поведение народа во многом детерминировано объективными обстоятельствами. В труде «Душа России» Бердяев пишет:

«Россия — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ — самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю. Все подлинно русские, национальные наши писатели, мысли­тели, публицисты — все были безгосударственниками, сво­еобразными анархистами. Анархизм — явление русского духа, он по-разному был присущ и нашим крайним левым, и нашим крайним правым…

Россию почти невозмож­но сдвинуть с места, так она отяжелела, так инертна, так ленива, так погружена в материю, так покорно мирится со своей жизнью» [3].

Это труд написан в 1915 году, за два года до того, как «аполитичный народ» совершил революцию, ставшей центральным политическим событием двадцатого столетия, изменившим весь мир, а последующий массовый энтузиазм русского народа вряд ли имеет исторические аналоги. Значит, инертность была обусловлена не качествами русского народа, а социально-экономическим укладом царской России, тормозившим его развитие. Так называемая «безгосударственность» русских писателей, мыслителей, публицистов XIX столетия была детерминирована не природным анархизмом русских, а глубокими противоречиями, созревшими и резко усугубившимися в XIX веке. Остро чувствуя разрастание кризиса, предчувствуя беду, русская интеллигенция отворачивалась не от государственности как таковой, а от её формы, существовавшей в той России.

 

[1] Аунтетично шизофрения имеет иные проявления.

[2] Cuber J. F., Harper R. A. Problems of American society: values in conflict. –N. Y., 1948. – p. 369

[3] Русская идея: сборник произведений русских мыслителей / сост. Васильев Е. А. – М., 2002 – с. 292-302

Добавить комментарий

Защитный код
Обновить

Кто на сайте

Сейчас 55 гостей и ни одного зарегистрированного пользователя на сайте

nationaldoctrine

nationaldoctrine

Интересные статьи

Формационный подход

Формационный подход. Родоначальником формационного подхода является немецкий ученый и революционный деятель Карл Маркс. Рассказывать о формационном подходе тем, кто закончил советскую школу, а тем более ВУЗ вряд ли необходимо, однако сегодня вступило во взрослую жизнь поколение, советских школ не заканчивавших.

Упрощенно, суть формационного подхода заключается в следующем. Всемирный исторический процесс представляется как процесс последовательной смены общественно-экономических формаций, различающихся между собой, прежде всего, по способу производства и соответствующей ему социально-классовой структуре. Иначе говоря, развитие человечества, прежде всего, детерминировано развитием способа производства. Изменение в способе производства ведет к изменениям во всей общественной структуре.

Например, существовал рабовладельческий способ производства и соответственно рабовладельческая формация[1], основная на эксплуатации рабов, отдававших весь произведенный продукт рабовладельцам. Однако незаинтересованность в конечном продукте основных тружеников – рабов, тормозило развитие рабовладельческого способа производства.

И тогда возник более совершенный способ производства — феодальный, при котором земля принадлежала феодалу, а крестьянин мог на ней трудиться, отдавая часть произведенной продукции феодалу. Несмотря на то, что крестьяне не обладали землей, они были заинтересованы в увеличении произведенного продукта, поэтому феодализм в экономическом смысле был более эффективной формацией, чем рабовладельческая.

Изменения в способе производства привели к изменениям в общественной структуре. Рабовладельцы и рабы, являвшиеся основными классами в рабовладельческой формации, сошли с исторической сцены, а на нее вышли новые классы: феодалы и крестьяне. Соответственно, в феодальном обществе изменились взаимоотношения между людьми, законы, мораль и т.д.

Существует пять формаций. История человечества определяется как движение от бесклассового общества — первобытнообщинного строя, через классовые — рабовладение, феодализм, капитализм — к новому бесклассовому — коммунизму. Смена общественно-экономических формаций осуществляется в основном путем революций и составляет всеобщий объективный закон исторического развития. Такова вкратце марксистская концепция.

Несовершенство формационного подхода проявляется в том, что принижается человеческое, личностное содержания исторического процесса.

Во-вторых, формационный подход создает определенные трудности в отражении многообразия, многовариантности исторического развития. Субъектом истории не может быть абстрактное общество, абстрактный народ, что характерно для формационной концепции. Такого общества попросту нет. Каждый народ имеет свой менталитет, дух народа – это его суть.

В-третьих, формационный подход абсолютизирует роль конфликтных отношений, в историческом процессе. Исторический процесс в этой методологии описывается преимущественно через призму классовой борьбы.

Но главным недостатком формационного подхода является абсолютизация материальных факторов в развитии, как отдельного человека, так и человечества в целом, практически полное игнорирование духовных факторов исторического развития.

Если окончательная победа капитализма над феодализмом в Европе действительно была детерминирована изменениями в способе производства, то ни переход от рабовладельческой формации к феодализму, ни переход от капитализма к социализму не был предопределен изменениями в способе производства.

Рабовладельческий способ производства не является менее эффективным, чем феодальный. Рабовладельческий строй был ментально близок античной цивилизации. С ее уходом с исторической арены ушла и рабовладельческая формация. На историческую арену вышли народы (германские и славянские) у которых рабство не являлось основой экономической системы. Рабовладение как способ производства был чужд для них, вне зависимости от его экономической эффективности. А уход в небытие античных цивилизаций по большей части не был детерминирован экономическими проблемами.

Лишним подтверждением того, что рабовладение не является менее эффективным способом производства, чем феодальный, является последующий возврат к рабовладению в США. И опять отмена рабства в США была продиктована не экономической ущербностью рабства. Как известно южные штаты, где процветало рабство, были более богаты, чем штаты северные, боровшиеся против рабства. Отмена рабства обусловлена причинами этического характера, что подчеркивалось многими известными исследователями.

«Рабство в США к началу гражданской войны оставалось экономически высокоэффективным институтом. Его отмену, — полагает Д. Норт, — можно объяснить только постепенным проникновением в сознание общества убеждения в аморальности собственности на человеческие существа»[2].

Исходя из понимания этноспецифичности способа производства Маркс в конце жизни придумал заплатку для своей теории, так называемый «азиатский способ производства», основанный на централизованной системе ирригационного земледелия в сельских общинах, для которого характерны самообеспечиваемость общин и политическая деспотия.

«Впервые характеристика азиатского способа производства даётся в переписке Маркса и Энгельса в 1853 … Проблема азиатского способа производства стала предметом широкого обсуждения в 20-30-х гг. ХХ в. …. Дискуссия по азиатскому способу производства осталась по существу незавершённой»[3].

Если бы Маркс исследовал историю Южной и Северной Америки, то он мог бы обнаружить «индейский способ производства», с большим трудом и явными натяжками в формационный подход укладывалось развитие кочевых народов.

«Для европейцев все более ясным становилось, что в Америке они столкнулись с совершенно иным состоянием общества, чем то, которое существовало не только в Европе, но и в государствах Азии. И для обозначения этого состояния все чаще стало употребляться слово «дикость». Людей, живущих в таком состоянии, соответственно начали называть дикарями»[4].

Таким образом, Маркс был вынужден признать, что процесс развития множества народов не укладывался в европейскую модель. Как не укладывался в эту модель исторический путь большинства народов. На самом деле если бы Марксу было суждено стать свидетелем развития человечества в двадцатом столетии, то он увидел бы, что переход от капитализма к социализму также противоречил его схеме. Пришлось бы срочно придумывать «русский тип производства», а там и китайский и т.д., и т. п. А на самом деле способ производства и другие сферы бытия общества этноспецифичны.

Стоит отметить величайшую заслугу Маркса в беспристрастной и глубоко правильной оценке капиталистического общества. Маркс описал механизм перехода от феодализма к капитализму одной цивилизации – европейской. И все. Но Маркс придал своей оценке развития европейского общества универсальный характер и в этом была его ошибка. Собственно, ничего удивительного в этом нет. Маркс – европейский ученый, отличительной характеристикой трудов которых является евроцентризм[5].

Бесспорно, совершенный способ производства обуславливает богатство страны, а, богатая страна может хорошо вооружить свою армию и сокрушить армию более бедной страны. Но уровень экономического развития «не сваливается с неба», а есть результат деятельности народа, который во многом детерминирован его социальным аксиотипом и психотипом. Разные этносы[6] построили и строят разное бытие, потому что обладают разным сознанием, а не наоборот.

У каждого общества наличествует свой социальный аксиотип, менталитет этноса и является социальным аксиотипом. Если же общество многонационально, то социальный аксиотип общества может носить черты этнического компромисса, но, как правило, социальный аксиотип общества — отражение менталитета господствующего этноса.

Утопичная оценка прошлого соединялась в марксизме с утопичным прогнозом на будущее. Энгельс не допускает никакой возможности для не­западных стран выработать собственные пути к социализ­му — они должны дожидаться пролетарской революции на Западе, а затем осваивать его опыт. Он пишет:

«Только то­гда, когда капиталистическое хозяйство будет преодолено на своей родине и в странах, где оно достигло расцвета, только тогда, когда отсталые страны увидят на этом приме­ре, «как это делается», как поставить производительные си­лы современной промышленности в качестве обществен­ной собственности на службу всему обществу в целом, — только тогда смогут эти отсталые страны встать на путь та­кого сокращенного процесса развития. Но зато успех им то­гда обеспечен. И это относится не только к России, но и ко всем странам, находящимся на докапиталистической сту­пени развития»[7].

Формационный подход. Но на практике произошло все наоборот, а, как известно, именно практика в марксизме есть критерий истины. В развитых капиталистических державах никаких социалистических революций не произошло, социализм победил в наименее развитых в капиталистическом отношении странах: России, Китае, Кубе и др.

 

[1] В следующем труде «Сверхдержава: национальная доктрина России» мы увидим, что общественно-экономическая формация неточно отражает суть структуры общества, а более адекватным является понятие «общественно-властная формация».

[2] North D. Structure and change in economic history. - N.Y., 1981. – p. 32.

[3] Азиатский способ производства [БСЭ].

[4] Jahoda G. Images of Savages. Ancient Roots of Modern Prejudice in Western Culture. London, 1998.

[5] См. подробнее о евроцентризме Маркса: Кара-Мурза С. Маркс против русской революции. - М., 2008.

[6] Здесь привычнее и более красиво выглядит термин «народы». Но наука не поэзия, красота изложения здесь второстепенна. В следующем труде мы поясним различия между постоянно путаемыми понятиями: «народ», «нация», «этнос», «племя», «народность».

[7] Кара-Мурза С.Г. Маркс против русской революции. – М., 2008 - с. 192.

Суть происходящего

На определенном этапе развития человечества возникли условия, благодаря которым стало возможным оформление общественного строя, в наибольшей степени, ориентированной на удовлетворение материальных потребностей отдельного человека и всего общества. Оформился социальный заказ к элите. Старая элита не смогла его выполнить, поэтому ей на смену пришла элита новая. Как правило, эта смена происходила насильственно — путем революций.

Изменилась форма властной селекции, на смену родократии пришла капиталократия. С течением времени развитие капиталократии как формы властной селекции пришло к своему логическому концу. Сложился дьявольский порочный и замкнутый круг: качества идеального олигарха стали главным основанием властной селекции. Те, кто становятся членами господствующего класса, еще более закрепляют существующие принципы властной селекции.

Суть происходящего. Механизм прихода к власти капиталистической элиты еще станет предметом нашего анализа в рамках рассмотрения темы формирования западной цивилизации.

Изменилась система властной селекции, а вслед за ними изменились принципы вертикальной социальной мобильности.

Чтобы жизнь удалась, чтобы повысить свой статус, стать уважаемым человеком в обществе, чтобы позволить себе все что захочешь, что надо делать? В обществе, где бал правят воровство, бесстыдство и лицемерие, перед любым человеком стоит предельно простой выбор — или воровать вагонами топливо и стать богатым человеком, который может себе позволить все что угодно: замки, яхты, спортивные клубы, или остаться честным, но прожить всю жизнь на нижних ступенях социальной иерархии. Или сниматься для Playboy и получать сотни тысяч долларов, или идти учить детей в школу и получать в тысячи раз меньше. Или спать с продюсерами, пробиваться на сцену и, пробившись на нее, исполнять стриптиз, открывая рот под фонограмму, и тогда перед тобой открываются широкие жизненные перспективы, или умереть в безызвестности.

Перед любым нормальным человеком сегодня стоит дилемма: остаться никем или, для того чтобы подняться наверх, стать такими, как они.

Специфика энергичности

Рыба ищет там, где глубже, человек - где лучше, а русские - там, где сложнее. С одной стороны, это положительное качество — русские полны энтузиазма, и в годы великих свершений отдают себя без остатка во имя достижения цели. Но, с другой стороны, благодаря этому качеству, русские часто сами разрушают свое спокойствие. В советское время люди, уезжавшие на постоянное место жительства за границу, бросали жилье, работу, карьеру. Кандидаты наук, врачи, преподаватели шли работать таксистами и посудомойками. Можно понять евреев, они уезжали на родину, но зачем русские ехали в чужие страны? В этом весь порыв русской души к трудностям, которые потом героически преодолеваются. Русские все время находятся в поисках инобытия, потому только в России существует пословица: «Хорошо там, где нас нет».

«У рус­ских всегда есть жажда иной жизни, иного мира, всегда есть недовольство тем, что есть»[1].

Это качество русской души надо хорошо знать. Брежневский период был, пожалуй, самым спокойным в истории России. Никто не боялся остаться без работы, пенсия обеспечивала достойную старость, существовала бесплатная медицина, образование, жилье. Все были уверены в завтрашнем дне. Но нам не нужна уверенность в завтрашнем дне, нам нужен бунт - беспощадный и, главное, бессмысленный.

Спокойствие - нечто чужеродное для русской истории и русского менталитета, у нас спокойных времен не было вообще, точнее был один период – время развитого социализма, но это спокойствие воспринималось негативно, как застой, хотя, как минимум, это было преувеличением, мы еще будем говорить об этом далее.

 

[1] Бердяев Н. Русская идея//вопросы философии, 1990. № 3 с 151-152.

the-soviet-union

choose  введение  глава  действует  западная  ориентации  осевые  почему  русская  социум  ценностные  цивилизации  цивилизация  часть  человек  элитарные  
national-doctrine.jpg