Sidebar




Индивидуализм, точнее эгоизм западного человека существенным образом влияет на такое качество как евроцентризм. Можно сказать, евроцентризм – это глобализированный эгоизм, помноженный на индивидуализм.

Согласно евроцентризму, Запад – высший тип цивилизации, все остальные народы способны создавать только низшие формы цивилизаций. Запад считается вершиной мироздания, все остальное - периферия, которая должна подрожать Западу и почитать за счастье возможность взаимоотношений с Западом. Эта мания пронизывает все: искусство, политику, общественное мнение, науку, философию. Причем это мнение разделяют не только обыватели, но выдающиеся западные мыслители. О неполноценности других народов писали Кант, Гегель, Ницше, Шпенглер….

Идея превосходства особенно развита у немцев, еще в Средние века германские императоры претендовали на руководство всем «христианским миром», наиболее патологическую форму идея о высшей расе приобрела у Гитлера. Но Гитлер ничего не придумал, даже ничего не добавил, он победил на выборах, потому что четко и доступно сформулировал то, во что немцы подспудно верили всегда.

В принципе идея о талантливости западного человека имеет под собой некоторые основания и вообще евроцентризм является продолжением мессианского чувства, присущего всем народам индоевропейской расы. Но западный евроцентризм обладает рядом особенностей. Во-первых, к индоевропейской расе на Западе относят почему-то только себя. Поскольку с научной точки зрения это полный абсурд, приходится часто придумывать различные мифы о каких-то древних расах. Во-вторых, идея превосходства в европейской трактовке всегда выливается в идею порабощения и бессовестной эксплуатации других народов. А ведь идея определенного превосходства может сочетаться с идеей помощи «старшего брата» другим «братским народам».

Если о различных чертах западного аксиотипа можно дискутировать, оценивать их негативно или наоборот восхищаться ими, то ситуация с евроцентризмом несколько иная. Здесь речь идет о неком пограничном психическом состоянии, патологической манией, мешающей западному человеку адекватно воспринимать действительность.

Медведи на улицах российских городов, русские не умеют воевать и Россию можно завоевать блицкригом в течение несколько недель, русские круглогодично ходят в ушанках – абсолютно типичное отношение западного человека к незападной стране. Запад – центр вселенной, все остальное недостойно внимание и поэтому западный человек даже не стремится понять другие народы.

«55% американцев вполне патриотично считают, что США расположена в самом центре Земли. Чему, впрочем, способствуют современные картографы, чутко реагирующие на малейшие капризы общественного мнения: в США уже выпустили несколько географических карт мира, где США находится точно по центру листа, а Африки и Австралии нет вообще. Действительно, зачем травмировать обывателя тем, что есть еще два материка, о существовании которых он не знает. Хватит с несчастных янки Азии с ее Афганистаном и Ираком, представляющими постоянную угрозу национальной безопасности»[1].

Понятие «мировое сообщество», «цивилизованный мир» в том смысле, в котором они сегодня употребляются абсолютно лишены смысла, ведь речь идет о «западном сообществе», «западном мире». Причем эти понятия появилось не сегодня, Запад всегда считал себя самым цивилизованным, и тогда, когда сжигал ученых на кострах инквизиции, и тогда, когда торговал людьми, словно зверьми на рабовладельческих рынка.

Поскольку все внезападные народы неполноценны, то к ним можно относиться, как к неполноценным существам. Еще русский философ Николай Яковлевич Данилевский справедливо заметил, что «насильственность - коренная черта европейского характера…»[2]

История Запада пронизана варварским отношением к другим этносам, многие из которых были полностью истреблены. Особой жестокостью всегда отличалась страна-лидер западного мира. Когда таким лидером была Великобритания, по всему миру миллионы людей были замучены, убиты, проданы в рабство. Когда этим лидером стали США, свое лидерство в западном мире они ознаменовали применением ядерного оружия. США остается единственным государством, применившим ядерное оружие в войне. Причем его применение было абсолютно бессмысленно с военной точки зрения. Когда было всем ясно, что Япония проиграла войну, США на неё сбрасывают ядерную бомбу для того, чтобы запугать весь мир и, прежде всего, СССР, а также в целях проведения эксперимента над живыми людьми.

Подчеркнем, бомбы были сброшены не на военные объекты, не на группировки войск, а на мирные города. Погибло сотни тысяч мирных жителей[3].

Затем США в прямом смысле с античеловеческой жестокостью вели войну в Вьетнаме. По отношению к мирному населению применялся полный арсенал химического оружия. В целях уничтожения листвы в лесах, в которых прятались партизаны, американцы распыляли химическое оружие такой токсичности, что отравились даже летчики, принимавшие участи в этой античеловеческой акции. Деревни, поселки выжигались напалмом.

Уничтожение слабейших, и построение на их костях благоденствия сильнейшими – так на Западе видят развитие мира.

 


[1] Топографический кретинизм американцев. 21.11.2002, Утро.ru.

[2] Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М., 2000.

[3] В Хиросиме сразу погибли 140 тысяч человек, в Нагасаки — 75 тысяч.


Добавить комментарий


Защитный код
Обновить

Кто на сайте

Сейчас 42 гостей и ни одного зарегистрированного пользователя на сайте

nationaldoctrine

nationaldoctrine

Интересные статьи

Сломленный человек

Еще раз подчеркнем, мы говорим об общей тенденции развития. Объективные законы развития заставляют подстраиваться личность. Вспомним, советских директоров предприятий. Борьба за выполнение плана, выбивание фондов, строительства пионерлагерей, профилакториев для рабочих. Все привилегии - «Волга» с водителем.

Но сформировалась новый общественный строй. И те же директора стали не выплачивать работникам зарплату, присваивать себе завод, хищнически разграблять все то, что сами создавали, продавать и класть себе в карман деньги за профилактории и пионерлагеря, разбирать и продавать как металлом подъездные пути и т.д.

Сломленный человек. Одни и те же люди могут вести себя не просто по-разному, а диаметрально противоположно. Все зависит от общественного строя.

Анекдот. Двое мужчин играют в карты. Наблюдающий за игрой видит, как сдающий из рукава сдает себе два туза. Видя это, он сообщает об этом партнеру шулера. Но тот в ответ лишь улыбается четности и наивности говорящего, отвечая ему: «Ничего страшного, в следующем кону сдаю я. У меня в рукаве три туза».

Реальность. Один знакомый автора много работал, перевыполняя план, работая внеурочно. Работодатель обещал все это щедро оплатить, но как водиться не оплатил. Знакомый не особо расстроился, потому что за это время он наворовал гораздо больше. Он продолжает работать на том же месте, нет никаких сор и конфликтов с начальником. Даже дружат семьями. Начальник все время не доплачивает ему, «кормя» его лишь обещаниями, а он обворовывает его, изображая преданного сотрудника и товарища.

Когда общество пронизывает мораль обмана и бесстыдства, любой честный порядочный человек становится неконкурентоспособным. Когда обман и бесстыдство становятся нормой жизни, тогда тот, кто не хочет обманывать всегда в проигрыше. Поэтому люди даже в некоторой степени порядочные, но не обладающие сильной волей, вынуждены подстраиваться под эту модель взаимоотношений. Вынуждены, для того чтобы выжить.

Коллективизм

По-своему аксиотипу русские – коллективисты, хотя коллективизм не так глубоко укоренен в аксиотипе, как, например, на Востоке. Коллективист характеризуется тем, что отдает приоритет коллективным началам в организации общественной жизни и трудовой деятельности, «Я» определяется с точки зрения группового членства, социальная идентичность является более значимой, чем личностная, а базовыми единицами социального восприятия являются группы». Коллективисты стремятся участвовать в делах коллектива, группы оказывают сильное влияние на поведение индивидов, у них высокая мотивация одобрения коллективом и сильно развито чувство близости и коллективной идентичности.

С коллективизмом коррелирует такое качество как конформизм – процесс изменения аттитюдов, мнений, восприятий, поведения индивида в сторону согласия с группой.

«причины более высокого уровня конформности коллективис­тов связаны, во-первых, с тем, что они придают большее значение коллективным целям и больше беспокоятся о том, как их поведе­ние выглядит в глазах других и влияет на этих других, а во-вторых, с тем, что в коллективистических обществах в воспитании детей делается акцент на послушании и хорошем поведении»[1].

С отрицательной стороны конформизм ведет к приспособленчеству, пассивному принятию существующего порядка, господствующих мнений, отсутствию собственной позиции, беспринципному и некритическому следованию какому-либо образцу, модным тенденциям. В коллективистичес­ких культурах групповые нормы являются важнейшим регулятором поведения, «высоко оценивается «правильное пове­дение», «жизнь по обычаю», «как у людей», «по уставу»[2].

Но у конформизма есть и положительная сторона. Конформистское общество, может очень продуктивно развиваться, вследствие отсутствия разнонаправленных векторов движения, как у рака, лебедя и щуки. В таком обществе легко воспринимаются любые, даже тяжелые реформы, конформистское общество гораздо лучше обороняется от внешних врагов. Однако некоторые коллективисты могут и не являться конформистами. Они могут идти против коллектива, считая, что коллектив заблуждается, и что его мнение необходимо исправить.

Для членов коллективистского общества характерно искать причины возникновения конкретной ситуации во внешних силах, т.е. им присущ внешний (экстернальный) локус контроля. Внешний локус контроля влияет на определенную недисциплинированность коллективистских обществ. Коллектив как единый организм всегда выделяет определенный орган, который должен управлять всеми и вся.

Противопоставляя формы активности, доминирующие в России и США, отечественный социолог В. В. Кочетков пишет, что принятие решения в США происходит индивидуально, каждый член общества чувствует ответственность за групповые решения. В Рос­сии решение принимается авторитетом или ключевыми членами группы[3].

«На вопрос анкеты ВЦИОМ «Какие силы могли бы вывести сейчас Россию из экономического кризиса таким путем, который бы Вас устроил?» Лишь 11 % опрошенных согласились с ответом «экономически активная часть населения»»[4].

В значительной степени коллективизмом обусловлен патернализм, который выражается в надежде на государство, которое обязано решать проблемы каждого гражданина. Государственное попечительство рассматривается как «благо» и обязанность властей перед обществом (народом). В качестве идеала государственной власти российский менталитет санкционирует, в первую очередь, власть единоличную (ответственную), сильную (авторитетную) и спра­ведливую (нравственную). В силу этого в национальном сознании сложилось определенную отноше­ние к авторитету. С одной стороны, — вера в авторитет, часто наделяемый харизматическими чертами, и, соответственно, ожи­дание от него «чуда», сопровождаемое постоянной готовностью подчиняться авторитету. С другой — убеждение в том, что авто­ритет сам должен служить «общему делу», национально-государ­ственной идее. Отсюда направленность национального сознания на контроль за деятельностью авторитета через постоянное соотнесение ее с «общим делом», которое сооб­ща переживается людьми. Если авторитет осуществляет деятель­ность вразрез с этими взглядами, то его образ меркнет, и авторитета, как правило, свергают, а иногда и жестоко с ним рас­правляются.

Патернализм во многом детерминирует такое качество как долготерпение. Часто создается впечатление, что терпение русских безгранично. Сколько лишений пережила русская нация, столько не пережил ни один этнос.

«Подвиг непротивления — русский подвиг… ха­рактерно для русской религиозности юродство — при­нятие поношения от людей, посмеяние миру, вызов миру. … Самосжигание, как религиозный подвиг, — русское национальное явление, почти неведомое другим народам»[5].

Однако надо понимать, что русские не готовы терпеть все что угодно и от кого угодно. Именно терпеливые русские мужики, не потерпев оккупантов, уходили в партизаны в 1912 году. Массовое партизанское движение – было неведомо народам Европы, несмотря на присущую им высокую степень ассертивности. Казалось бы, все должно было быть иначе, во Франции партизаны, в России смиренные русские. Но в действительности все было наоборот. Почему?

Русские терпеливы по отношению к действиям государства, потому что считают его своим. Каждый человек позволяет близким людям то, что не позволил бы чужому человеку. Здесь очень важно понять, что русские понимают под государством.

Для западного человека государство – это, прежде всего, чиновник и закон. Так по данным опросов в Великобритании 69 % считают, что закон не может быть несправедлив и только 10 % считали, что парламентарии плохо работают[6]. Русские не любят как первое, так и второе, потому что для нас государство – это территория, идея и наконец государь.

«Чиновник», «бюрократ» - в лексиконе русского обывателя слова с явно выраженной негативной окраской. Общество воспринималось русскими как большая и единая семья. Неслучайно слово «государство» - однокоренное со словом «государь», то есть государство есть вотчина государя, как главы семейства. В то время как западные варианты слова государства происходят от латинского слова status (состояние): state (англ.), staat (нем.), etat (фр.), stato (ит.), estado (исп.). Отсюда проистекают западные теорий о государстве возникшего для упорядочивания естественного состояния, когда все борются друг против друга.

«В России главным действующим лицом было государство. Всё зависело от его нужд, его задач. В России государство стояло «как утес среди моря» (по выражению Ф. Броделя). Всё замыкалось на его всемогуществе, на его усиленной позиции, на его самовластии как по отношению к городам, так и по отношению к православной церкви, или к массе крестьян, или к самим боярам»[7].

Даже народное представительство возникло В России не для того, чтобы ограничить власть царя, как это было на Западе, а наоборот, усилить её. Наибольшее влияние земские соборы имели в начале XVII века, когда страна только вышла из смутного времени, вследствие чего царская власть была очень слаба.

«Вече и князь представляли собой два необходимых элемента государственной власти: князь был необхо­дим земле для управления и суда, т.е. для установле­ния внутреннего порядка и, кроме того, для защиты страны от внешних врагов; вече, в свою очередь, было необходимо князю, потому что без поддержки насе­ления с одной своей дружиной он далеко не всегда был бы в состоянии провести в жизнь намеченные им меры. Таким образом, оба эти элемента власти допол­няли, поддерживали друг друга, действовали в духе «одиначества» (единения)…Эта черта тоже отделяет Древнюю Русь от средневе­ковой Европы, где вече (парламент) сложилось как противовес княжеской (королевской) власти»[8].

Государь для российского общества символ государства. Даже восстания народа в России носили на себе отпечаток этой национальной особенности. Крестьянская война под предводительством Разина 1670-1671, Булавина 1707-1708, Пугачева 1773-1775, имели одну важную чисто русскую особенность. Эти восстания были не против существующих порядков, даже не против существующей власти, как в Европе. Восставшие были уверены, что царь не знает о творимых беспорядках на местах, или что правит не настоящий царь, а самозванец и целью восстания было восстановление в правах настоящего царя. Не допускалась даже мысль о том, что настоящий царь может быть несправедлив. То есть восстания были направлены не на исправление патриархальных принципов существования государства, а на приведение их в норму (править должен настоящий царь, а не самозванец).

«То есть россияне славились тем, чем иноземцы укоряли их: слепою, неограниченной преданностью к монаршей воле в самых ее безрассудных уклонениях от государственных и человеческих законов»[9].

Общеизвестно русское гостеприимство. Это понятие столь важно для русской культуры, что в русском языке оно обозначается несколькими словами: гостеприимство, радушие, хлебосольство... Радушие указывает, в первую очередь, на любезность и осо­бую приветливость по отношению к гостям: «У нас на Руси — прежде гостю поднеси». В слове «гостеприимство» на первом плане — готовность чело­века впустить чужого в свой дом или даже предоставить ему кров. Для гостеприимного человека его дом — не крепость, а место, куда он рад пригласить гостей. И гость для него — радость в любой ситуации: «Хоть и не богат, а гостям рад»[10]. Русские не стесняются посещать дома друзей без предварительной договоренности, а, например, у немцев это совершенно недопустимо[11].

Обязательным атрибутом коллективистского аксиотипа является открытость. Высокая степень открытости свидетельствуют о стремлении к доверительно-откровенному взаимодействию с окружающими людьми.

«В любом месте (в транспорте, на улице, в кафе, в магазине и т.д.) к вам может подойти незнакомый человек и заговорить на любую тему, без всяких барьеров и со­циальных предрассудков. Для русских мала разница между знакомыми и чужими, во всяком случае, они быстро и без ко­лебаний преодолевают этот условный барьер. В процессе обще­ния между ними не принимается во внимание сословная, со­циальная, профессиональная, возрастная дистанция. Неподго­товленный европеец может растеряться от такой непринужденной фамильярности, с неожиданными для него вопросами или от­кровенными рассказами «о жизни». Для обычного европейца все это требует предварительного, тесного и долговременного знакомства»[12].

Однако нельзя путать открытость с общительностью: общительность может как сочетаться, так и не сочетаться с открытостью. Общительность может быть поверхностной, без «разговора по душам».

Открытость теснейшем образом связана со способностью к эмпатии (сердобольность). Умение сопереживать, ставить себя на место другого, способность к эмоциональной отзывчивости развита больше в культурах с высокой степенью коллективизма. Эмпатия — это эмоциональный отклик человека на переживания других людей, проявляющийся как в сопереживании, так и в сочувст­вии. При сопереживании эмоциональный отклик человека идентичен эмоции, переживаемой другим, это возможно только при осознании чувств переживающего.

Однако открытость может нередко соседствовать с хамством. Нет психологической дистанции между людьми, а значит можно высказать все, что ты думаешь. Как говорится, «какая свадьба без драки». Такое поведение не характерно для западного национального характера, когда близко к внутреннему миру не допускается никто, при этом со всеми окружающими остаются формально вежливые и ровные отношения.

Одно из проявлений самосознания человека, наряду с самооцен­кой — субъективная для него значимость мнений и оценок окру­жающих людей. Стремление заслужить похвалу, одобрение ста­новится одним из сильнейших мотивов деятельности. Мотивация одобрением сильнее проявлена в обществе с высокой степенью выраженности коллективизма, что в полной мере относится к российскому обществу, недаром существует шутка: ««понты» дороже денег».

«В русском национальном характере мотивация одобрением преобладает над мотивацией достиженческой. Русским свойственно не стремление к дости­жению результата любой ценой, а принадлежность к ре­ферентной группе. Например, для многих русских предпринимателей принадлежность к группе «новых рус­ских» (что внешне выражается одеждой, украшениями, предпочитаемыми местами отдыха и покупок, марками автомобилей, наличием сотовых радиотелефонов) важнее количества денег, которыми они обладают»[13].

 


[1] Bond R., Smith P. B. Culture and conformity: A meta-analysis of studies using Asch's (1952b, 1956) line judgment task // Psychological Bulletin. — 1996. — Vol.119. — P.111-137.

[2] Лотман Ю. М. Избр. Статьи: В 3 т. Т.1. Статьи по семиотике и топологии культуры. – Таллинн, 1992. – с. 296.

[3] Кочетков В. В. Психология межкультурных различий: Учеб. пособие для вузов. – М., 2002. – с. 31.

[4] Экономические и социальные перемены. - 1993. № 5. - с. 48.

[5] Бердяев Н.А. Русская идея. – М., 2000. – с. 11.

[6] Бенедиктов Н. Русские святыни - М., 2003 - с.29.

[7] Бродель. Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв. Т.З, Время мира. - М., 1992. - с. 468.

[8] Шмурло Е. Ф. История России. - М., 1999. - с. 67-68.

[9] Карамзин Н.М. История государства российского - М., 2000. - с. 211.

[10] Сергеева А. В. Русские: Стереотипы поведения, традиции, ментальность. – М., 2004. – с. 99.

[11] Кочетков В. В. Психология межкультурных различий: Учеб. пособие для вузов. – М., 2002. – с. 89.

[12] Сергеева А. В. Русские: Стереотипы поведения, традиции, ментальность. – М., 2004. – с. 95-96.

[13] Кочетков В. В. Психология межкультурных различий: Учеб. пособие для вузов. – М., 2002. – с. 90.

Иррационализм

Больше всего русский человек любит ставить себя вне закона

и ругаться на то, что законы у нас не действуют

Н.А.

Рациональный и иррациональный типы восприятия действительности не соотносятся как лучшие и худшие, но это качественно разные типы восприятия действительности. Многими исследователями отмечалось, что русские недостаточно практичны и реалистичны в планировании деятельности и постановке целей, а при принятии решения преобладают интуитивные механизмы.

Мышление человека, обладающего разумом, не может быть полностью иррационально, тем не менее, сравнивая западный и русский психотип, можно говорить о большей степени иррациональности именно русского психотипа. Иррационализм, укорененный в русском психотипе, проявляется в повышении роли таких аспектов познавательная как интуиция, чувство, созерцание. По выражению Г. Кульчинского, для русского человека характерно «искание правды», но не «поиск истины[1]"

«Специалисты по соционике показывают, что в русском национальном характере преобладает эмоциональность, интуитивность, непред­сказуемость русской души, ее богатое воображение и со­зерцательность. Русский идеализм сочетал в себе опре­деленную умозрительность, возвышенный характер раз­мышлений, выразившихся в поисках правды и смысла жизни, оторвавшихся от практической обыденной жизни. Эта вера основывалась на развитом воображении, мифологичности, сказочности российского сознания»[2].

В противоположность западному менталитету мировоззренческие ориентиры русского менталитета смещены в иррациональную плоскость поэтому мы часто «выбираем сердцем»[3]. На Западе все просто и предельно рационально, так, например, американский экономист Р. Фэйер создал формулу для предсказания победы кандидата на президентских выборах в США. Ее основные элементы — рост доходов в течение шести месяцев до выборов и темп увеличения цен за два года, предшествующие выборам. С помощью этой формулы были успешно предсказаны результаты 13 из 16 президентских выборов.

Иррационализм. Русские - единственный этнос, который может голосовать за то правительство, благодаря политике которого снижается уровень жизни. Люди голосуют не потому, что им хорошо, а потому, что «не мы, так наши дети будут жить хорошо», «лишь бы не было войны», «не надо раскачивать лодку», «коней на переправе не меняют», «у нас нет альтернативы» и т.д. Существует еще множество подобных абстрактных лозунгов.

«Умом Россию не понять» очень точно подметил русский поэт Фёдор Иванович Тютчев, поэтому отставание России в сфере производства (XIX в. начало XX в.) компенсировалось развитой культурой, а наша литература всегда была предметом общеевропейской гордости.

Иррационализм русского психотипа очень тесно переплетается с таким качеством национального характера как стремление к великой цели, обывательская мишура томит русского человека.

Русскому национальному характеру присущ «разрыв между настоящим и будущим, исключительная поглощен­ность будущим, … облачение национальной идеи («русской идеи») в мес­сианские одеяния»[4].

Маниловщина, поглощенность будущим – питательная почва для деятельности политических сил, умеющих обещать. Можно просто обещать, что к такому-то году будет… И люди будут верить.

В российском психотипе, в отличие от западного, стремление к размышлению преобладает над стремлением к действию. Например, в американской культуре, которой вполне справедливо приписывают высокую степень рациональности, усилия индивидов «направлены на сбор информа­ции, релевантной принятию решения, интуитивные ас­пекты при этом исключаются. У русских есть тенденция собирать ненужную инфор­мацию, излишнюю для принятия решения. При приня­тии решения преобладают интуитивные механизмы»[5].

«Российское мышление характеризуется образностью, однако, значительные затруднения происходят при необходимости перевес­ти результат предчувствия в рациональную форму, кон­кретные решения. Созерцательность, мечтательность, вера в чудо, интуитивность мышления в сочетании с эмоциональ­ностью, ее ослабленной деловой логикой обусловливает неумение русского человека планомерно и последователь­но доводить начатое дело до конца, объясняет его увлеченность фантазиями и мечтами о «коммунистическом рае» или «мгновенном рыночном процветании» [6].

В России индивидуально-личностные отношения преобладают над формальными. В России мораль всегда ставилась выше, чем механические мертвые законы, и считалось, что судить необходимо «не по закону, а по совести». На Западе закон имеет гораздо более значимое место, чем совесть. Э. Дюркгейм считал, «что чем больше регламентированной жизни, тем больше жизни вообще»[7].

«Немецкий принцип «Kampf urns Recht» (борьба за право) столь же мало сходен его духу, как и английский «struggle-for-life» (борец за существование). Наш народ менее всего юридический или политический народ, в очень сла­бой степени — социально-экономический и в высочайшей — нрав­ственный и нравственно-религиозный»[8].

Неформализованость отношений очень тесно переплетается с коллективизмом, когда нация подсознательно отожествляется с семьей. Могут ли в семье быть законы, регламентирующие поведение отдельных её членов? Только между чужими людьми могут заключаться договора, между своими никогда, разве только в шутейной форме. Чем больше индивидуализма, тем большую роль играет закон, ведь он становится единственной защитой личности от посягательств других личностей. Особенно это актуально в обществе, в котором, по образному выражению английского философа Томаса Гоббса, «человек человеку волк».

«Русская интеллигенция всегда была занята решением вопросов о добре и зле, о свободе воли, о существовании Бога или уж (на тот случай, если его все-таки нет) об уста­новлении Царства Божьего на земле. И это в отличие от Запада, веками тщательно разрабатывающего правовую основу, регулирующую отношения между государством и обществом[9].

Иррационализм связан с таким качеством психотипа как русский авось. Августовские морозы, январские оттепели и т.д. приучили русского ждать от жизни какой-то непредвиденного подвоха, несовместимого с нормальной логикой. А раз так, то можно только надеяться, не пытаясь предугадать какое-либо жизненное событие.

 


[1] Кульчинский Г. Безъязыкая гласность // Век XX и мир. 1990. N. 9. С. 44 – 47.

[2] Кукушкин В. С., Столяренко Л. Д. Этнопедагогика и этнопсихология. – Ростов-на-Дону, 2000. - с.220-224.

[3] Лозунг президентской компании Ельцина 1996 года.

[4] Российская ментальность: Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. — 1994. — № 1 — с. 25-53.

[5] Кочетков В. В. Психология межкультурных различий: Учеб. пособие для вузов. – М., 2002. – с. 33.

[6] Кукушкин В. С., Столяренко Л. Д. Этнопедагогика и этнопсихология. – Ростов-на-Дону, 2000.- с.220-224.

[7] На самом деле жесткая регламентация жизни способна вообще погубить жизнь, существует даже такой вид забастовки, когда служащие начинают детально выполнять все инструкции и это приводит к полному параличу работы.

[8] Философия нации и единство мировоззрения. П. Е. Астафьев. – М., 2000. - с. 45.

[9] Кановская М. Николай Бердяев за 90 минут. – М., 2006. – с. 74.

the-soviet-union

nationaldoctrine.jpg